Вчера в своем доме после продолжительной болезни скончался выдающийся российский поэт Андрей Вознесенский. 12 мая ему исполнилось 77 лет. Президент России Дмитрий Медведев выразил соболезнования родным и близким поэта, сообщает пресс-служба Кремля.

Он родился в 1933 году в Москве. Отец - Андрей Николаевич Вознесенский был участником строительства крупнейших гидроэлектростанций - Братской и Ингурской. В то же время фамилия Вознесенский указывает на происхождение семьи из духовного сословия. Прапрадед Вознесенского был архимандритом, настоятелем Благовещенского муромского собора на Посаде.

Поэтический талант проявился у него уже в детстве. Борис Пастернак, получив по почте от четырнадцатилетнего мальчика его первые стихи, пригласил его к себе. В 1958 году его стихи появляются в периодике, а начиная с поэмы "Мастера" (1959) он знаменит по всей стране. Поэтические вечера в зале Политехнического музея, на стадионах, где он выступал вместе с друзьями-поэтами Евтушенко, Рожденственским, Ахмадулиной, собирали многотысячные аудитории. Его сборники моментально исчезали с прилавков, и каждое его новое стихотворение становилось событием.

Сколько молодых поэтов пытались подражать Вознесенскому! И сколько из них, сегодня уже далеко-далеко не молодые, так и не поняли, что секрет его поэтического успеха был отнюдь не в дерзких операциях с рифмой, метафорой и не в отважных попытках соединить звуко- и видеоряды в "Видеомах". Дело было не в самой технологии стиха, а в том, что эта технология стиха была для него абсолютно органична. Только так он и мог "выговариваться" миру.

Белла Ахмадулина как-то гениально заметила, что в этом была не сила, а как раз "слабость Андрея", именно детская слабость: "... я головой киваю: слаб Андрей! // Он держится за рифму, как Антей // держался за спасительную землю".

В последние годы он почти не мог говорить. Помню, как на представлении полного собрания сочинений его любимого Бориса Пастернака он что-то тихо и быстро нашептывал в микрофон, но так тихо и быстро, что аудитория его почти не понимала. Но вот удивительно! - все стихи, которые он писал до последних дней, а он не переставал их писать до последних дней, были ярко, отчетливо, безупречно "вознесенские". Такие же, как в молодости, даже еще лучше. И опять - он словно держался за них, как Антей "за спасительную землю".

Поэта от стихотворца отличает то, что поэт не может писать стихи так или иначе. Он может не писать их вовсе, но если уж пишет, то только "так".

Вознесенского много пародировали. Это было легко делать. Но и сами пародисты, кажется, не понимали, что, пародируя его слабости, они смеются в сущности над детским началом его поэзии, которое и было в нем самым привлекательным, самым трогательным. "Зачем ты воздух детским лбом таранишь?" - спрашивала Белла Ахмадулина в знаменитом с тихотворении, обращенном к своим друзьям-шестидесятникам. Хотя она-то как раз знала ответ на вопрос. Затем, что таранить воздух и есть работа поэта.

Этот воздух он таранил своими поэтическими книгами, названия которых звучали с вызовом, но в этом вызове тоже было много беззащитного: "Треугольная груша", "Антимиры", "Ахиллесово сердце", "Витражных дел мастер", "На виртуальном ветру", "Девочка с пирсингом", "Страдивари страдания", "Гадание по книге", "Аксиома Самоиска" и др. Кажется, он как никто в своих стихах выразил самую душу "шестидесятников": и их огромную силу, и их трогательную слабость.

Но, конечно, за этой детскостью стояло большое мастерство. Поэтическое мастерство Вознесенского не отрицали даже противники его. Даже более позднее поколение поэтов, не слишком жаловавшее Андрея Вознесенского и нашедшее себе совсем других кумиров, отзывалось об этом мастерстве с почтением.