За всю историю существования Нобелевской премии ее получили пять русских писателей. Иван Бунин (в 1933 году), Борис Пастернак (1958), Михаил Шолохов (1965), Александр Солженицын (1970), Иосиф Бродский (1987). Почти все – заслуженно. Но были ли они в свое время единственными авторами, достойными премии? Давайте вспомним.

В тридцатые годы в России были, как минимум, три писателя, произведения которых позволяли им претендовать на Нобелевскую премию. Максим Горький с его бессмертными пьесами, романом «Жизнь Клима Самгина», повестями и рассказами. Алексей Толстой с «Хождениями по мукам» (не будем брать в расчет третью часть, написанную в 1941 году, потому что в 1928 году автором и критиками произведение в двух частях считалось завершенным), блистательными повестями и рассказами. Михаил Шолохов, опубликовавший до 1935 года три части «Тихого Дона» и «Донские рассказы».

Но премию дали Бунину. Почему? Потому что он жил за пределами СССР, был ярым врагом режима и постоянно критиковал его. А три других русских писателя жили и работали в Советском Союзе. Разве могли хоть кому-нибудь из них дать премию? Нет. Потому что присуждение ее советскому писателю означало бы признание факта, что в СССР есть настоящая литература. На такое признание распределители премий пойти не могли.

Еще красноречивее была ситуация с присуждением Нобелевской премии Борису Пастернаку. Гениальному поэту премию  дали в связи с  прозаической, художественно слабоватой, зато идейно угодной противникам советского режима, вещью «Доктор Живаго», что весьма красноречиво свидетельствует о целях и задачах держателей премии. Ну, дали бы ее за стихи, даже за переводы – и было бы все в рамках приличий. Не выпирала бы из этой премии рукоять идеологической дубины.

А были ли в это время в СССР другие писатели, заслуживающие Нобелевской премии? Конечно, были. Шолохов, который получит ее в 1965 году, и Александр Твардовский, который ее не получит никогда, хотя за «Василия Теркина» эту премию ему надо было дать сразу после второй мировой войны. И, кстати, «Василия Теркина» высоко оценил Иван Бунин, не признававший Есенина, Блока, Маяковского. Пусть непризнание трех великих русских поэтов останется на совести гениального Бунина, но признание Твардовского очень дорогого стоит.

Самым, на первый взгляд, непонятным было присуждение премии Михаилу Шолохову. Ну, действительно, русский патриот, казак, и его произведение «Тихий Дон» – гордость не только русской литературы, но общечеловеческое достояние. Все сходится. Не сходится только известная позиция держателей премии и присуждение ее самому заслуживающему на тот момент русскому писателю. Что, они там, в Нобелевском комитете, с ума посходили что ли? Нет.

Дело в том, что в пятидесятые-шестидесятые годы Михаил Шолохов был в СССР самым авторитетным писателем и деятелем культуры и неоднократно решался противостоять Хрущеву. Вступал с ним в полемику. И на Западе на него посматривали, как на самого сильного противника не только Хрущева, но и вообще всей тогдашней системы. И, видимо, решили его подержать именно в этом качестве. И просчитались. Меньше всего дивидендов Запад извлек из присуждения Нобелевской премии Шолохову.

Зато не просчитались с присуждением премии Александру Солженицыну. Эта премия – самая идеологическая. Присуждена в связи с произведением «Архипелаг Гулаг», которое  художественным не является. Это скорее историко-публицистическое исследование, которое, в принципе, не может номинироваться на премию, присуждаемую за художественные произведения.

В 1970 году в СССР и за рубежом работали немало писателей, которые были, как минимум, не менее талантливы, чем Солженицын. Владимир Набоков, Василий Шукшин, Валентин Распутин, Юрий Казаков, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский. И каждый из них заслуживал премию ничуть не меньше, чем Солженицын. Но ни у кого из них не было такой биографии борца с режимом и такой идеологической дубины как «Архипелаг Гулаг». Именно этой дубиной Запад нанес самые сильные удары по СССР.

Последним из русских писателей, в 1987 году, Нобелевскую премию получил «изгнанник» Иосиф Бродский. Тоже «борец с режимом» и ненавистник многих советских поэтов и прозаиков. Известны его пренебрежительные высказывания о Константине Симонове, Давиде Самойлове, Александре Межирове, Евгении Евтушенко. А между тем двое последних были противниками режима никак не менее убежденными, чем сам Бродский. Но дали Бродскому, как самому надежному из всех борцов, живущему к тому же за пределами СССР.

А кому вы дали бы Нобелевскую премию?