Вот уже второй году я учусь в магистратуре педагогического университета имени Герцена на кафедре межкультурной коммуникации. Моя специальность называется просто и понятно: теория и практика обучения межкультурной коммуникации в поликультурной и полиэнической среде...Или, просто говоря, я будущий преподаватель русского языка как неродного. Что-то новенькое в современном образовании. Но, как ни странно, наша группа уже именуется "динозаврами" и "вымирающим видом". Нас трое и мы последние, после нас никого... Второй год нам твердят: за вами будущее, у вас перспектива, вам повезло. Странно, что нам не открывают прелести перспективы, не говорят, какое будущее и в чем нам, наконец, повезло. Мы все увидели своими глазами на педагогической практике осенью прошлого 2009 года. Мы были направлены в школу Х Адмиралтейского района города Санкт-Петербурга, которая в народе называется "азербайджанской". 
Впервые мы попали на открытый урок по литературе, который проводился для преподавателей из Таллинна. Зрелище было забавное. И. О. директора школы – дама бальзаковского возраста, в строгой серой одежде – рассказывала гостям о школе, о детях, о труде, который вкладывают учителя с утра до вечера, о внеклассной работе с приезжими ребятами, при этом указала на нас, как на раритет. Гости кивали, хвалили. Потом мы пошли на урок. Тема урока, конечно, толерантность. «Дети, сегодня мы побываем в школе милосердия!» - обозначила учительница средних лет тему. Была она явно не готова, читала с книжки, но гости сделали вид, что все прошло безукоризненно – воспитание, что ни говори. 
Вернулись мы в школу Х спустя неделю. Зашли к директрисе: «Мы бы хотели провести уроки русского языка или позаниматься с ребятами – мигрантами, провести внеклассное занятие. У учеников ведь есть проблемы в обучении?». Директриса, как всегда одетая в мышиный наряд, просто и понятно сказала – проблем у нас нет. Можете провести пару уроков и практику вам зачтут. Правда здорово? Видимо речь здесь шла о нашей перспективе специализации «учитель РКН».
Урок в пятом классе. «Школой милосердия» и не пахло. Учительница была явно не в себе, крики, ругань, угрозы. Дети в полном неадеквате, шум, неразбериха. Писали словарный диктант. Проверяли мы, советуясь, как пишется то или иное слово. Хороши филологи. Диктанты мигрантов, или как их модно называть инофонов, резко выделялись на фоне остальных. Если не знать, что ребенок приехал издалека, то я бы подумала, что он страдает полнейшей дисграфией. Нет проблем? Следующий этап – фонетический разбор. К этому моменту я оглохла от криков учительницы, которая уже давилась слюной от бешенства. Бедный инофон, переминаясь у доски, пытался вспомнить, что такое мягкость. Нет проблем? 
Звонок прозвучал вовремя. Учительница, выгнав всех из класса, дала нам программу на следующие уроки. Тема: антонимы, синонимы и омонимы. 
Вот судный день настал. Мы заготовили кучу игр, заданий. Но при низкой дисциплине и невообразимом шуме работать было нереально. Тут одна девочка посоветовала: «а вы крикните - заткнись, и все успокоятся!» Нет проблем? На перемене подошла учительница. «Этот класс просто неуправляем, - пыталась приободрить она нас, - тут два заводилы, один мальчик сирота, его родители погибли в автокатастрофе, а у второго мать уехала в Россию к любовнику. Вот они и самоутверждаются таким поведением». Нет проблем? 
Теперь каждый раз, когда мы приходили в школу Х, учительница рассказывала нам про своих учеников: кто голодный, кому жить негде, у кого родители алкоголики, кто как ВЫЖИВАЕТ. Честно признаюсь, я с таким в жизни никогда не сталкивалась. Подобные рассказы слышала только по телевизору в программе типа «Криминальная Россия». Было жутко. Задумчиво спускались по лестнице, увидели мальчика Данилу: «ты чего домой не идешь?» Потом опомнились от своего вопроса – ему идти то некуда. Нет проблем?
После этого я задумалась – за нами ли будущее? За теми, кто владеет методикой РКН? Или за теми, кто не проходит мимо, кто помогает своими силами, кто неравнодушен к детским проблемам. Ведь помочь можно и без диплома университета и семи пядей во лбу. Я думаю, что учителем русского как неродного может стать каждый, кто верит и хочет помогать, не только за деньги и дополнительную ставку, а ….просто так….
P.S. Огромное уважение Григорьевой Лене, которая работает волонтером в подобной школе и учит ребят армян русскому языку в свободное время. Думаю, с таких надо брать пример!

Прежде всего, Алина, я хочу поблагодарить Вас за предельную откровенность. Хочу спросить, а Вы писали отчет о практике? Кто принимал у Вас и других студентов зачет иехли экзамен? Я глубоко убеждена, что не решаемых проблем не бывает. А если и кажется, что ничего нельзя изменить, нужно подумать тогда, что конкретно мы хотим с вами изменить. Не глобально сделать всех счастливыми, а здесь и сейчас понять, кому может быть нужна Ваша и наша помощь.

Несмотря на то, что я веду курс и дисциплины по выбору в программе магистратуры "Теория и практика преподавания русского языка в поликультурной и полиэтнической среде", мне ни разу не приходилось работать в полиэтническом классе. Но опыт общения с таким классом у меня был - в Финляндии еще в 1997-2000 годах, когда мы с сыном жили в Ювяскюля, в то время небольшом городе центральной Финляндии. Мой сын учился как раз в полиэтническом классе. В Финляндии все мигранты первые два-три года обучаются в специализированном классе с целью адаптации к языковой и культурной среде и изучения финского языка. В классе были дети 6-10 лет (возраст разный) из России, Эстонии, Заира, Курдистана, Сомали и даже мальчик из Швейцарии, если не ошибаюсь. Проблем было не меньше, чем в наших полиэтнических школах или классах, но решались они иначе. Подход такой: есть проблема - вызываются родители или опекуны (в классе была девочка из России, но удочеренная финской семьей) - и вместе с педагогами школы предельно откровенно обсуждается, как можно ее решить. Например, при нас было принято решение пригласить на волонтерскую работу представителей тех культур и стран, которые уже давно живут в Финляндии, знают язык, знакомы с обычаями страны. Так у нас появился учитель-тьютор, как бы мы сейчас его назвали. В случае с моим сыном и другими русскоязычными учениками наш тьютор была образованной женщиной без педагогического образования, не из России, а из Казахстана, но русскоязычная этническая казашка. Она была очень хорошим буфером между "взбалмошными и непослушными детьми" и строгими правилами финской школы, где всех с первого класса приучают к соблюдению правил, в последствии законов. Вот, на мой взгляд, наше самое большое упущение - мы не знаем правил, не думаем о том, как нужно поступать в том или другом случае, какое наказание или последствие могут наступить в результате нарушения правил и законов. Конечно, излишний догматизм здесь тоже не нужен, но совсем без этого нельзя. Поверьте, что проблем было много - и правила дети нарушали, и подвергались жестким издевательствам со стороны финских детей (толератность - "обоюдоострая" проблема).

Возвращаясь к Вашему крику души и очень эмоциональному, но интересному письму. Я думаю, что у нас нет другого пути, как только через себя, свою личность пропускать все, что вызывает протест, возмущение и НЕ МОЛЧАТЬ.  Формирование новой образовательной среды - одна из самых необходимых задач современной школы. К нам в Россию приезжают семьи из разных республик и стран. И уже не нужно говорить о бывшем Советском Союзе. Ностальгией делу не поможешь. Нам, россиянам, нужно лучше и больше знать, интересоваться историей, культурой тех стран, откуда к нам приезжают люди. Ведь именно дети, попадая в наши школы, наиболее ущемлены неприветливым к ним отношением.

Даже если вас только трое, но вы искренне хотите работать в полиэтнической школе, я уверена, что можно начать с уже созданного Центра языковой адаптации мигрантов. И то, что делает Лена Григорьева, считаю наиболее адекватной моделью сегодняшнего развития межэтнической коммуникации (ср. межкультурная коммуникация).

Теперь